|
В этой статье я опять обращусь к философии. Речь пойдет о таких понятиях как ирония, постмодерн и о роли иронии в постмодернистском обществе. Почему именно об этом? Ну, во-первых, диссертацию писать мне помаленьку все же надо (ирония и остроумия понятия достаточно близкие), а во-вторых, мне самому было интересно разобраться с модным нынче словом «постмодернизм». Разумеется, постмодерн, явление многостороннее, поэтому ухватить все за раз не получится, однако попробую.
Для начала займемся иронией. Ирония (от греч . eironeia - притворство) - это прием, основанный на противоположении формы и смысла. Он заключается в том, что человек говорит нечто прямо противоположное тому, что на самом деле думает, однако слушателям или читателям с помощью намека (смыслового или интонационного) дается возможность понять, что же именно на самом деле думает автор. С другой стороны ирония - это вид комического, когда смешное скрывается под видом серьезного (в противоположность юмору) и таит в себе чувство превосходства или скептицизма.
Сократовская ирония
Широко известна т.н. сократовская ирония, хотя сам Сократ никогда не употреблял это понятие по отношению к себе и не определял свою философскую или жизненную позицию как ироническую. Смысл сократовской иронии заключается в противоречии между видимостью, явлением и сущностью. Во-первых, ирония проявляется в неистинном восхвалении и превознесении Сократом своих собеседников (явное противоречие между оценкой Сократа и тем, каковым этот человек есть на самом деле). Во-вторых, ирония присутствует в умышленном самоунижении Сократа перед собеседниками и другими людьми (что также не соотвествует действительности, ибо никто не был достоин уважения, как Сократ). В-третьих, сократовская ирония проявляется в видимости незнания, скрывающее постоянное стремление к подлинному знанию и мудрости[1]. В ходе диалога Сократ с рядом последовательных вопросов изобличал собеседника в противоречиях, подводил его к тому, чтобы человек сам осознал свои ошибки; учил самоанализу, способности критически осмысливать свою жизнь и свое знание. Однако Сократ пользовался иронией не ради игры в слова или собственной славы, а для того, чтобы научить людей жить по нравственным критериям. Философ считал, что раскрытием противоречий устраняется мнимое знание, а беспокойство, в которое при этом ввергается ум, побуждает мысль к поискам подлинной истины. Критическое отношение, ирония заставляют человека отдать себе отчет в мере достоверности повседневного, опытного, непосредственного знания, пересмотреть с точки зрения. разума и высокой нравственности устоявшиеся мнения, подтолкнуть душу к рождению истины.
Романтическая ирония (написано на основе неизвестного реферата)
Романтизм (родина 1790-е годы, Германия) - стиль творчества и мышления, который противопоставлял утилитаризму и нивелированию личности устремленность к безграничной свободе, жажде совершенствования и обновления, пафос личной и гражданской независимости. Теория романтической иронии была подробно разработана немецким философом Фридрихом Шлегелем (1772-1829) на основе идей Фихте (также почитал диалоги Платона в качестве прекрасного образца иронического стиля). Философ почитал иронию как своеобразный метод «несистематического философствования», так как фрагментарное философствование, иронически относящееся к действительности, скрывает в себе возможность снятия коллизий последней в процессе постоянного возвышения над ней и тем самым ее отрицания. Ценность иронии как философского феномена - в том, что она выражает собой логическую противоречивость. В этом смыслы ироническое противоположно рассудочному как непротиворечивому. Таким образом, там где господствует рассудок, не может быть иронии.
Согласно мысли Шлегеля, дух иронии, остроумия - это «химический дух», то есть дух, разрываемый внутренней противоречивостью. Однако, ироническое мироотношение мыслилось Шлегелем не только как заключающее в себе внутреннее противоречие, но и как синтезирующее, универсализирующее, объединяющее и соединяющее односторонности. Диалектика остроты и иронии заключается в том, что конкретное, противоречивое не просто ставится рядом; противоположности связываются в резком противоречии, и эта связь содержит намек на глубоко спрятанную истину, которая кроется в синтезе этих противоположностей. Поэтому если парадокс является как бы «неполной диалектикой» так как в нем отсутствует ступень синтеза, то ирония - «полной диалектикой», то есть заключающей в себе и синтез противоположностей.
Однако в шлегелевской теории романтической иронии эти гносеологические основания диалектики иронии по существу не были развиты. В частности, Шлегелю синтез не представлялся реальной формой разрешения иронической противоречивости. В «химическом» мышлении не достигается высшая ступень законченности, то есть ступень синтеза. Именно поэтому ироническому духу свойственно постоянное беспокойство. Шлегель называет иронией ясное сознание вечной подвижности, бесконечно полного хаоса. Отсюда вся универсализирующая, синтезирующая направленность иронии оказывается по существу иллюзорной; ирония фактически не в состоянии снять односторонности, объединить противоречие.
В развитии романтиками теории иронии как основополагающего принципа, характеризующего позицию субъекта в мире, безусловно сказалось освободительное действие идеологии французской революции, безграничная вера в торжество свободного человеческого духа. Носителем универсальной новой культуры выступает многогранная, целостная, открытая всему миру свободная личность. Таким образом, иронический субъект понимался Шлегелем как в высшей степени свободный, произвольно творящий и себя, и окружающий мир. Но апофеоз свободы человеческого духа выражал лишь одну сторону иронического мироотношения. Другая сторона - в том, что ирония, как явление духовной жизни человека, отразило специфику его положения в социальной действительности конца 18 века, которая характеризовалась крайним разъединением и разобщением людей.
Весь смысл иронического мироотношения заключается не только в идеалистическом характере бесконечного диалектического процесса самосозидания и самоуничтожения, но и в его несерьезности, игривости. Единственным результатом этой игры становится лишь все усиливающаяся видимость, «кажимость» присутствия мира в объективированном субъекте. Таким образом характерное для романтической идеологии стремление к объединению противоположности, к синтезу, так и осталось стремлением, не приведя к желаемому результату. Ироническая диалектика - это «несерьезная» диалектика, произвольная игра субъективного духа.
Постмодернистская ирония
В последние десятилетия роль иронии (равно как и юмора, и остроумия) в обществе неуклонно возрастает. «Ироническое мышление становится общей тенденцией и атрибутивным способом современного мышления»[2]. Кроме того, ирония постмодерна приобретает новый смысл. Это уже не сократовская и не романтическая ирония (форма та же, но содержание иное). Постмодернизм[3] можно упрощенно (подробнее см. постскриптум) охарактеризовать несколькими фразами: «жизнь - игра, не стоит ее воспринимать всерьез»; «индивидуализм преобладает над коллективизмом, часть - над целым»; «не думай о будущем, живи настоящем».
«Общество постидустриального типа, культивирующее юмор, основано на практиках иронического мышления. Для вступления в современные социальные отношения и участия в них индивида часто требуется занять позицию ироника. В конечном счете энергия иронии так или иначе направлена на критику существующих социальных устоев, поэтому сущность иронии выявляется через социальные измерения».[2]
Но ироничное мышление должно иметь ограничения, которые налагает общественная мораль. Иначе ирония может легко превратиться в нечто другое - сарказм, издевку, или открытое издевательство. Поэтому при использовании иронии в социальных взаимоотношениях необходимо знать меру, понимать «когда можно иронизировать, а когда - нет». «Вряд ли полезно иронизировать над культурными традициями, над идеалами и убеждениями людей, над их национальными предпочтениями»[2]. Однако создается впечатление, что постмодернистская ирония отбрасывает эти ограничения как устаревшие. В последние годы ирония, на взгляд многих людей, заходит слишком далеко. Достаточно вспомнить скандальную выставку «Острожно, религия!» (Россия, январь 2003 года) или показ по британскому телеканалу BBC мюзикла «Джерри Спрингер» (Великобритания, декабрь 2002 года). Причем это только вершина айсберга.
Конечно, в современном обществе ирония не играет сугубо негативную роль. Она, безусловно, полезна (впрочем, не зная меры можно испортить все что угодно). Рассмотрим ее действие в тоталитарных обществах.
«Ирония предполагает отрешенность от схематизма и догматизма, взор с другой точки зрения. В отличие от диалога, в котором две равноположенные позиции испытывают взаимовлияние, ирония - это метапозиция, и то, на что смотрят, не воздействует на смотрящего. Диалогичность - характеристика нетоталитарного сознания, где присутствуют разные точки зрения, осуществляется их общение. При тоталитарности диалог прекращен. У человека остается два выбора: либо самому соответствовать своей идеи, всю свою бесконечную сущность определить в конечных рамках, либо как-то пытаться преодолеть этот вакуум, что и происходит в иронии. Именно в ней возможен выход, когда человек отстраняется от господствующей точки зрения и начинает относится к ней не серьезно; происходит некоторое дистанцирование от действительности, чем и разрушается ее тоталитарность. Как, например, это можно было наблюдать в советское время, когда при Сталине к идеологии все относились со всей серьезностью и трепетом, но уже в хрущевские времена сознание народа начинало дистанцироваться от действительности. Несоответствие идеала и повседневности порождало в массовом сознании иронию по отношению к существующему режиму. Тогда появилось множество анекдотов, появились «неофициальные» поэты, певцы. Эта ирония и разрушила советский режим (от автора: ирония, юмор также активно используется в современных политических баталиях).
Надо отметить, что хотя ирония и спасает от идеологичности, от ее статичной закоснелости, но все же несет в себе отрицательное начало. Диалог же позитивен в этом смысле. В нем человек ожидает ответа, готов к созиданию себя заново. В диалоге присутствует то напряжение воли, которое определяет человека.»[4]
P.S. О постмодерне (отрывки из книги А.С. Панарина «Искушение глобализмом»)
Один из впечатляющих парадоксов постмодерна состоит в том, что его мондиалистическая элита «граждан мира» обладает психологией секстанского подполья, оторванного от нормального общества с его нормальными взглядами, моралью и здравым смыслом. Секстанты постомодерна чувствуют себя свободными экспериментаторами в культурной и нравственной сфере, не стесненными правилами «реконструкторами» мира. Они - настоящие «подпольщики» в моральной сфере, наслаждающиеся свободой от обычной человеческой нравственности...
Если выбирать между нигилизмом и восторженностью, плутоватой изворотливостью и принципиальностью, циничной всеядностью безверия и чистой пламенной верой, то нет никакого сомнения в том, что постмодернисты отдадут предпочтение первому перед вторым. Они подозревают добродетель в тоталитарной догматической нетерпимости, тогда как пороку приписывают циничную терпимость и всеядность - современный эквивалент старого либерального плюрализма... Этим постмодернистам решительно ничего не дорого; ни на небе ни на земле нет ничего такого, чему они хотели бы посвятить жертвенной усилие...
Постмодернисты видят свою задачу в выполнении профилактической работы, направленной на подрыв самой способности культуры порождать метарассказы[4] и способности индивидов проникаться ими. Постмодернисты предпочитают шизофреническую расщепленность сознания параноидальной одержимости. Отсюда - специфическая бдительность постмодернистской «иронии», мгновенно мобилизующейся в ответ на появление каких-либо признаков старого идеологического или морального воодушевления, связанного с верой в смысл истории, в высшие ценности, в значение героизма и жертвенности...
Антропологический переворот модерна дает нам картину предельно мобилизованного человека, неустанно поглядывающего на часы и одержимого стремлением успеть к сроку, сжать время до предела, насытив его событиями и достижениями. Постмодернизм провозглашает обратный переворот тотальной демобилизации. Наслаждение самодовлеющим настоящим, освобождение от деспотии вездесущего «финализма», подстегивающего наши усилия во имя достижения амбициозных целей, отказ от проектов в пользу «игрового существования» - вот черты постмодернистского стиля жизни... Итак, вместо того, чтобы направить творческое воображение современности на поиск альтернатив, на прояснение возвышающей постиндустриальной перспективы, постмодернисты учат нас жизни без перспектив, без «проекта».
Примечание:
[1] Именно Сократу приписывают фразу: «Я знаю, что я ничего не знаю. Но другие не знают даже этого».
[2] О.М. Фархитдинова. «Ирония: проблема определения и роль в философском познании» (автореферат диссертации, Екатеринбург, 2004).
[3] Постмодернизм (фр. postmodernisme) - широкое культурное течение, в чью орбиту в последние два десятилетия 20 в. попадают философия, эстетика, искусство, наука. Постмодернистское умонастроение несет на себе печать разочарования в идеалах и ценностях Возрождения и Просвещения с их верой в прогресс, творчество разума, безграничность человеческих возможностей. Общим для различных национальных вариантов П. можно считать его отождествление с эпохой «усталой», «энтропийной» культуры, отмеченной эсхатологическими настроениями, эстетическими мутациями, диффузией больших стилей, эклектическим смешением художественных языков. Авангардистской установке на новизну противостоит здесь стремление включить в современное искусство весь опыт мировой художественной культуры путем ее ироничного цитирования. Рефлексия по поводу модернистской концепции мира как хаоса выливается в опыт игрового освоения этого хаоса, превращая его в среду обитания современного человека культуры. Центральное место в эстетике П. занимает комическое в его иронической ипостаси: иронизм становится смыслообразующим принципом мозаичного постмодернистского искусства.
Философия. Энциклопедический словарь / под ред. А.А. Ивана. - М.: Гардарики, 2004.
[4] Игорь Манников. «Ирония как снятие тоталитарного сознания».
[5] «Метарассказ» - вырабатываемые в каждой культуре центральные смыслообразующие тексты, легитимирующие различные общественные практики по критериям истины, добра и красоты.
Иванов Максим, 1 ноября 2005 года, г. Новочебоксарск.
25038 просмотров
 Ваш комментарий будет первым | |
|
